ПРОФЕССИОНАЛ   ВЫЖИВАЕТ   ВЕЗДЕ


ГЛАВНАЯ

о газете

подписка

статьи на заказ

тест

кроссворд

редакция

 
Назад

Вперед

Назад

 

 

 

Лида, читателям нашей газеты будет интересно узнать, что еще перед отъездом из России Вы состоялись как профессионал, имели работу и неплохой социальный статус. Переезд в США не был бегством от безысходности: Вы вышли замуж за гражданина США и уехали к мужу…

Перед отъездом я шесть лет работала на факультете психологии МГУ, на кафедре инженерной психологии и психологии труда под руководством Е. А.  Климова. В 1985 году   мы организовали консультативный центр по подбору профессии. Я вела курс “Психология как профессия”. Тема достаточно широкая, поэтому можно было составлять спецкурс так, как мне было интересно. Я вела различные практические занятия – тренинги личностных и профессиональных  качеств, которые необходимы психологу для успешной работы. Со студентами прорабатывались проблемы, которые у них могут возникнуть из-за низкой самооценки, отсутствия  уверенности в себе, наличия каких-то страхов, тревожности - именно в связи с профессиональной состоятельностью. Мы проводили как групповые, так и индивидуальные занятия. В общем, курс у меня был очень интересный, я его очень любила, и студенты меня очень любили.

Кроме этого, у нас были заключены договоры со школой, и я работала там как школьный психолог. Я была в тот момент специалистом в области психодиагностики и занималась исследованиями личности. Мы изучали адаптацию первоклассников к школе. Более того, в школе я вела курс для 8-9 классов по психологии семейных отношений. Цель этого курса я видела в помощи школьникам осознать самих себя. Это было очень интересно…

Параллельно у меня был проект по работе с руководителями. Я ведь три года после учебы в университете работала на предприятии с руководящим персоналом и, обобщая результаты своей деятельности, написала большую работу. На нее обратил внимание Е. А. Климов и пригласил работать на факультет психологии, где я продолжала заниматься этой же темой. Проводилось тестирование, а затем консультации, на которых руководители получали  рекомендации, как лучше приспособиться к конкретному месту работы, к конкретным задачам, с которыми они сталкиваются ежедневно. Работы было много. Причем работу уже тогда мы находили сами. Так, я сама нашла договор со школой, с предприятиями, по моей инициативе началась индивидуальное консультирование в университете. Уже в 1986 году мы приступили к частному консультированию,  а в начале 1987 года мне было дано разрешение брать плату за консультации. Это был очень тяжелый момент: возникла необходимость перейти к иному типу отношений, брать деньги за помощь человеку. Хотя сами клиенты перешли к этому более легко. Они получали качественную услугу и хотели за нее заплатить. Сложнее было самим психологам. Этот вопрос беспокоил меня и первые два года в Америке. Это были очень противоречивые ощущения. С одной стороны, строишь с клиентом прекрасные отношения, действительно человеку помогаешь, а с другой - постоянно мучаешься, имеешь ли ты право  брать за это большие деньги. Какая-то неловкость возникала – наш советский менталитет, наверное, мешал, наши прежние нормы взаимоотношений, когда все для человека и ничего для себя. К этому я адаптировалась лет пять, включая трехлетнее занятие частной практикой в Союзе.

Лида, та практическая работа, которую Вы вели в Москве, помогла   профессиональной адаптации в США?

Я считаю очень важным  сам факт той активности, которую я проявила еще здесь, в Москве. Я уже тогда понимала, что никто мне мою психологическую карьеру не выстроит, что я сама должна смотреть, что мне интересно, чем я хочу заниматься, и искать возможности себя реализовать.

Лида, в России Вы постоянно стремились расширить пределы своей профессиональной компетентности. Насколько полученные здесь навыки пригодились в работе в США? Расскажите о первых годах своей работы в Америке.

Когда я только приехала,  мне казалось, что приду я в какую-нибудь организацию, расскажу о себе, и меня возьмут на работу. Оказалось, что все совершенно не так.

Городок, где мы жили, – университетский, там находится Центральный вашингтонский университет, в котором достаточно сильная кафедра психологии. На ней в том числе занимаются проблемами адаптации на производстве,  – то есть тем, над чем я работала в Москве. Кроме того, в этом городке работают зоопсихологи с “гарднеровскими шимпанзе”, которые владеют языком глухонемых. А я в студенческие годы занималась зоопсихологией. И у меня в этой области тоже были наработки.

Я думала, что смогу поэтому там работать сразу по нескольким направлениям. Я сходила к зоопсихологам, я пошла на факультет, пошла также в организации, в которых можно заниматься индивидуально-личностным консультированием.

Но оказалось, что мои попытки получить работу совершенно  бесперспективны. В Америке своя жесткая система  требований к образованию, скорее, к бумажкам, которые у тебя есть. И потом – еще одна новость для меня. Совершенно неважно, сколько ты знаешь, ты должен заплатить какие-то деньги  государству, и тогда тебе ворота откроются. Я еще ходила в Психологический центр (типа нашего психоневрологического диспансера). Есть также организация школьных психологов, туда я тоже обратилась. В общем, в паре мест я дошла до этапа собеседования, но на этом везде все и заканчивалось. Мне говорили так: “У Вас прекрасные знания, у Вас хороший язык, прекрасное образование, но у Вас нет опыта работы в США. Вы нам понравились, но есть другой человек на это место, у которого есть опыт работы в США”. Я поняла, что заниматься таким поиском работы бессмысленно. Мне это стало неинтересно.

Я уже осмотрелась и поняла, что есть такая вещь, как частный бизнес. У моего  мужа была работа, которая давала ему постоянный заработок, но помимо ее у него была частная практика: он занимался лечебным массажем и вел классы йоги. Но классы йоги – это, скорее, для души, проводил он их раз или два в неделю, и это не приносило денег, за счет которых можно было нормально существовать. Массаж – тоже, у него были только какие-то разовые клиенты.

И тут я выступила инициатором - предложила организовать наш бизнес. И мы решили открыть  “Центр умственного, физического  и душевного здоровья”. Физическое здоровье – это классы по йоге, классы по ци-гуну, занятия по технике свободного движения (аутокинесис), сюда же входят разные дыхательные техники, терапия с помощью массажа. Умственное здоровье – психологическое консультирование и психотерапия, и душевное здоровье –  разнообразные практики и консультирование. Основная идея - ориентация на целостный подход к здоровью человека.

Идея была хорошая. Но с чего начать? Первым необходимым шагом в работе было получение официальной  лицензии. Мне легче всего было получить лицензию “Зарегистрированный консультант”. Для этого нужно послать кое-какие бумаги об образовании и заплатить определенную сумму денег. И это оказался самый легкий способ получить  разрешение на частную практику. В дальнейшем я стала заниматься консультированием.

Я эмигрировала осенью 1991 года, а весной 1992 года  наш Центр уже функционировал. Практически через два месяца после эмиграции в США у меня появились первые частные клиенты. Одним из способов установить контакты и объяснить людям, чем ты занимаешься, в Америке служит присоединение к какой-либо организации. Мы с мужем вошли  во “Вселенское вегетарианское товарищество” (по-русски звучит хуже, чем по-английски). Эта группа, основным принципом которой является признание права всех религий на существование, признание единства всего человечества в своем духовном поиске. Они считают, что каждый индивидуальный путь имеет право на существование. Эта группа была достаточно интеллектуальная, интересная и открытая. Вот в этой группе мне впервые за все время пребывания в Америке удалось показать, чем я интересуюсь, чем я могу помочь людям. Из этой группы у меня появились первые клиенты.

Первый человек, который поверил в меня, был клиент с синдромом навязчивых состояний. К моменту встречи со мной он уже прошел через множество учреждений, где его просто закармливали пилюлями. Основным способом  лечения этого заболевания является медикаментозное лечение, но у меня свой подход - через телесно-ориентированную терапию. И вот  у моего пациента довольно быстро стало улучшаться состояние. Одним из применяемых мною методов была детальная клиническая беседа. Я стала использовать в работе с ним прогрессивную релаксацию, медитативные практики, визуализацию,  направленную медитацию. У человека появились какие-то успехи, и  он заплатил мне деньги. Он понимал, что я начинающий психолог, но у него была вера в меня. Он сказал мне: “Ты, Лида, скоро будешь процветать”. И он заплатил мне за год вперед и приходил ко мне на сеансы два раза в неделю. Вот таким было мое начало, после которого все, наконец, стало складываться.

 Я поставила перед собой конкретные цели. Вначале - иметь 10 клиентов в неделю. Я опиралась также на эриксоновский принцип: когда появляется первый клиент, никогда не говори ему, что он у тебя первый. Говори, что у тебя было сто таких случаев, и в каждом случае был успех. Должно быть чувство уверенности в себе и ответственность, конечно.

Иными словами, Вы выставляете себе достаточно высокую планку и стремитесь ей соответствовать?  

Да, я говорю себе, что могу ее перепрыгнуть,  и готова это сделать, мне это интересно, я чувствую в себе внутренние силы для этого, я уверена, что смогу помочь человеку. И у меня пошли клиенты,  друг на друга не похожие, и я стала говорить себе, что я смогу им помочь, - почему бы и нет! Я занялась гипнотерапией. В чем возникала необходимость, тем я и занималась. Скажем, первые клиенты, с которыми я занималась гипнотерапией, пришли с проблемой ожирения. Эта проблема – одна из острейших в Америке. И опять я следовала тому же принципу. Первый клиент пришел, и я сказала ему: “Да, я могу Вам помочь, успех практически гарантирован, хотя он зависит во многом и от Вас”. И, как говорят в Америке, лучшая реклама – это слово твоего клиента. Первый твой успешный клиент приводит к тебе несколько других. Как правило, всю семью, родственников, знакомых, и у тебя сразу же расширяется клиентура. И так было практически со всеми направлениями моей работы. Первый мой клиент, с  которым было проведено успешное лечение тревожности, привел мне других клиентов с тревожностью, со страхами.

Лида, консультативная и психотерапевтическая работа требует не просто хорошего, но отличного знания языка, в данном случае американского. Как Вы решали эту проблему?

У меня были какие-то наработки, если новый клиент приходил, я  связывала его случай с одним из тех, которые у меня уже были в практике. У меня даже словарного запаса русских эквивалентов профессиональных терминов, которые там использую, не хватает.

            Кстати, в США и России используются разные классификации психоневрологических расстройств. Поэтому в 1992 году я пошла в Центральный вашингтонский университет. Я поступила туда, чтобы подтвердить степень магистра. В Московском университете не было разделения на бакалавра и магистра в то время, когда я училась. Позже  выяснилось,  что наш диплом эквивалентен степени магистра, но в 1992 году мне пришлось подтверждать степень, и я стала посещать курсы по предметам, которых мне для этого не доставало. В их числе был курс по классификации психопатологий, которые существуют в Америке. Туда же были включены и этические аспекты работы психолога в Америке, которые совершенно необходимо знать. На освоение этого материала мне потребовалось около года. Потом прошла защита, сдача экзаменов и получение какой-то бумажки, которая формально для практики мне была не обязательна.

 Лида, а кто контролирует работу психологов в США? Существуют ли какие-то квалификационные или надзирающие комиссии - от профессионального сообщества, например?

Как такового, жесткого контроля нет, существует ассоциация психологов, и ты можешь стать членом этой ассоциации. Это как бы поднимает твой престиж. Ты можешь написать на ярлычке, в рекламе,  что ты член такой-то ассоциации. Практически – это только твои слова. Тебя никто проверять не будет. Все в частном бизнесе определяется тем, насколько ты можешь быть успешным у своих пациентов. То, что я получила  подтверждение степени магистра, было нужно только мне. Практически я уже могла работать, будучи “зарегистрированным консультантом”. Это минимальный уровень, который необходим для начала легальной работы. В принципе, правила работы достаточно жестки. То есть  если кто-то на тебя “накапает”, что ты ведешь работу,  не имея лицензии, тогда уже ты будешь находиться под жестким контролем, и тебе будет грозить система наказаний.

В дальнейшем я получила лицензию по лечебному массажу. Я освоила какие-то определенные техники, связанные с телесно-ориентированной психотерапией, лоуновские методики и работу с энергетическими  зажимами и “защитными щитами”, которые человек выстраивает вокруг живота, вокруг шеи. Психолог должен работать с телом клиента, массировать мышцы, помогая удалить зажимы. Это была моя первая работа, связанная с массажем. Также я занималась “энергетической” работой, поскольку мне всегда это было интересно. Я кончала курсы здесь, в Москве, а потом в Америке для работы с энергетикой, по направлению “целительное терапевтическое прикосновение”. Также – рейки. Это японское направление, связанное с движением энергетики, с прочищением энергетических каналов, которые идут по нашему организму. Предметом моего интереса всегда была буддийская психология, а она связана с развитием и очисткой чакр, энергетических центров. Йогой я занималась в течение 20 лет. Эти наработки мне тоже помогли.

Для работы с телом клиента нужна уже другая лицензия. С этим в Америке обстоит очень строго, и у меня возникли определенные проблемы… Мне кажется, всем будет интересно узнать, что это были за проблемы. Они связаны с тем, что такое друзья в США. У нас был друг семьи – русский, специалист по лечебному массажу. Мы познакомились в 1991 году, сразу после того, как я приехала в США. Его жена – американка – стала моей подругой. И эта моя наилучшая подруга знала всю мою историю, знала, что у меня есть лицензия на психотерапию и консультирование, но я занимаюсь также массажем, хотя лицензии у меня еще нет. Дело в том, что получить лицензию на  массаж очень непросто: сложный экзамен, перед которым желательно пройти обучение в школе массажа, которое стоит порядка  8000 $,  и если ты не заплатил эти деньги, тебе будет сложно. Весь клан массажистов будет против тебя. По прошествии многих лет моя подруга вдруг заявила на меня в официальные органы, что я практиковала лечебный массаж, не имея лицензии. И были определенные последствия. В США система контроля работает только по сигналу, а сигнал может подать любой, даже друг. Мы считали, что стукачи  есть только у нас, но они есть и там, и какие страшные. И делается донос так, что ты даже не узнаешь. Вот таков мой опыт. Я сейчас понимаю принцип, который, может быть, один из важнейших принципов американского индивидуализма. Он заключается в том, чтобы держать какие-то вещи от всех в секрете и  не раскрывать их ни при каких обстоятельствах. Американцы, даже находясь в близких отношениях, не переходят определенной границы в своей откровенности.

Лида, какие психологические последствия такого образа жизни возникают у американцев?

Последствия огромны. Хотя мы считаем, что в России труднее жить, мне кажется, что американцы подвержены стрессу в значительно большей степени. И это связано с тем, что люди меньше получают психологической поддержки от других людей, у них нет института друзей, который у нас так широко распространен. В Америке не принято вешать бремя своих проблем на друзей  или родственников. Чтобы облегчить душу, люди вынуждены идти в какую-то консультативную службу. Кстати, этим определяется и сильный стресс, который сопровождает работу психолога. Не каждый может постоянно выдерживать колоссальную эмоциональную нагрузку. Люди к тебе приходят и на тебя сбрасывают весь свой стресс. Возможно, поэтому в маленьком городке Элленсберге я и стала очень популярна буквально за три года. Была написана книга “Знаменитые люди Элленсберга”, и мне в этой книге посвящена целая статья. Журналисту, который составлял этот справочник, было интересно, почему  американцы бегут  на консультацию к этой русской по имени Лида. В нашем городе получили распространение рекомендации: “Вам плохо? Идите к Лиде”. Журналист выяснил, например, одну простую, но очень важную вещь: в отличие от большинства американских психотерапевтов, я слушаю людей, сколько им  надо, я не ставлю перед собой на стол песочные часы. Американские психотерапевты нередко прямо говорят клиентам: “Ваше время истекло”. Наш психолог не может себе этого позволить. Я не смотрю на часы, и если время приема уже закончилось, все равно работаю. Это очень важно.

После нескольких  сеансов моя первая клиентка сказала мне: “Вы помогли мне больше, чем известный психотерапевт, к которому я два месяца ездила в другой город и платила сумасшедшие деньги”. Мы с ней провели большую работу, и она была одной из первых, кто дал мне понять, что брать низкую плату за свою работу нельзя… Она мне так и сказала: “Вы должны больше брать за свою работу, потому что иначе люди не поймут, что Вы предоставляете хорошие квалифицированные услуги”. Здесь принято так. Но это было на первом этапе, в 1991-1992 годы,  годы адаптации. В то время у меня все еще был барьер: хотелось отдать больше, чем взять. И не раз я слышала формулировку: “деньги - это энергия. Ты мне отдаешь свою энергию – я  тебе должен дать что-то взамен, иначе я чувствую себя должником”.

Лида, страх быть должником  силен у американцев?

Да, очень силен. У американцев несколько национальных проблем: у них нет института друзей и очень сильна бюрократия. Особенно это связано с налогами. Нужно внимательно смотреть и читать каждую бумажку, чтобы, не дай  Бог, не пропустить какую-то важную информацию. Все время тревожишься, что  выбросишь что-то нужное,  потеряешь бумажку, за которую надо будет отчитываться. Большинство людей сами заполняют налоговые документы, все эти “приходы” - “расходы”. Что-то купил - даже воды попить или какую-то одежду - должен складывать чеки для налоговой полиции. Американцы находятся  под сильнейшим давлением этого бумажного стресса.

Специфические отношения с государством, его органами порождают особый стресс?

Напряженно граждане переживают эти отношения. Кроме взаимоотношений с контролирующими органами, стрессом становится постоянная проблема выбора. Выбора так много, что ты думаешь постоянно, как бы не ошибиться, и это колоссальное давление. С этим сталкиваешься и при выборе товаров в магазине, и при выборе организаций, с которыми вступаешь во взаимоотношения - все ты должен проанализировать.

Лида, как  на таком перенасыщенном рынке услуг Вам удалось всего за три года завоевать профессиональную и коммерческую нишу? И еще. Многие  психологи, выехавшие в США, работают с русскоязычными эмигрантами, а Вы работаете с коренными  американцами. Как Вам это удалось?

Я считаю, что подготовка специалистов у нас в МГУ замечательная, это касается и знания языка. И мне есть с чем сравнить. Система подготовки специалистов в США более узкая. Специалист по психодиагностике занимается только психодиагностикой, и ничем иным, детский психолог занимается только детской психологией, и у них у всех очень узкое образование. Мы же получили совершенно потрясающее базовое образование. Я нисколько не преувеличиваю. Мы изучали все, и только потом  выбирали специализацию. Мы занимались и патопсихологией, и социальной психологией, и педагогической, и инженерной, и так далее. У нас образование  было очень широким, и если студент хотел, оно было и глубоким. На факультете требовалось знание языка. Я закончила английскую спецшколу, и базовое знание языка у меня было. Я ходила в референтскую группу на факультете психологии, где можно было получить навыки психологического английского языка. Хуже у меня было с разговорным языком, с беседами про всякие там вилки-кастрюльки, а прочитать лекцию по психологии я могла. В последние годы работы в Москве я даже переводила на конференциях с американского. Спасибо большое факультету за профессиональные знания, которые я получила.

А в Америке было так. Я спрашивала у своих клиентов о том, что не поняла. С женщинами было почему-то изначально легче работать. Женщины больше настроены тебя слушать и понимать, и если чувствуют, что ты из другой культуры, то говорят медленнее. Мужчины менее настроены прислушиваться. Они говорят быстрее, менее считаются с тем, поймешь ты их или нет, и больше используют в речи сленг. Элленсберг – городок не только университетский, но и ковбойский. Моих ковбоев на консультацию посылали их женщины, которые прошли у меня какие-то сеансы. И было непросто понимать речь этих ковбоев. Первый мужчина пришел потому, что полицейский участок обязал его пройти цикл консультаций в связи с "контролем ярости и гнева". Это было связано с проявлением насилия в семье. Задача психолога – научить такого человека контролировать импульсивные реакции ярости, злости, спонтанного гнева.

Лида, эта программа идет под патронажем государства? 

Да, эта работа ведется под контролем и по инициативе государства. В США, если человек совершает какой-то акт насилия, его ставят под полицейский  контроль. Там очень распространено “домашнее насилие”: как правило, это мужчина, оскорбляющий женщину либо словесно, либо физически. Он попадает в полицейский участок, чаще всего его сажают в тюрьму на какой-то срок, а после тюрьмы он направляется в обязательном порядке на психологическое консультирование. Как правило, эти люди идут в специальные бесплатные консультации, но у меня стало появляться очень много клиентов, которые были готовы платить, но идти ко мне, чем в бесплатную консультацию, которая находится напротив.

Лида, наверное, это были люди, у которых была реальная мотивация преодолеть свой недостаток, сохранить семью?

Эти люди стремились не просто формально пройти консультацию у психолога для отчета перед полицией, а преодолеть свою проблему.

Лида, многие в городе, где Вы практикуете, знают, что Вы иностранка, иные догадываются по акценту, который не устраним или почти не устраним. Вызывает ли Ваше неамериканское происхождение какие-либо трудности в работе?

В сознании американского обывателя, в большинстве американских фильмов, если перед вами  психотерапевт и, тем более, гипнотерапевт, то он обязательно иностранец и, скорее всего, немец с соответствующим акцентом. Наверное, это дань уважения австрийской школе. Акцент в этой ситуации – положительное качество. Этот человек не такой, как мы, - он другой. Ведь существует мнение: нет пророка в своем отечестве. Я даже не знаю, удалось бы мне сейчас построить столь успешный бизнес в России, хватило бы мне сил. В России сейчас конкуренция очень большая, очень много специалистов. А там – я из другого мира, при этом у меня есть знания, доброта, любовь к людям. А я действительно люблю людей, люблю своих клиентов.

Лида, насколько там, в США, публика психологически более подготовлена, чем у нас? Читают ли они психологическую литературу, лучше ли умеют преодолевать психологические трудности?

Однозначного ответа нет. Отношение к психиатру и психологу скорее такое же. Есть настороженность и непонимание их функций. То, что мы считали, что в Америке каждый человек ходит к психологу, психотерапевту, психиатру – это неправда. В свое время там стали создавать консультативные центры на предприятиях, как у нас, но во многих местах люди даже не знают, что это такое. На уровне индивидуальной помощи у человека тоже есть настороженность. Пойти к психологу – значит объявить всем, что у тебя есть душевная проблема, связанная с какими-то психологическими вопросами или - не дай Бог! - с какой-то психопатологией. Легче сказать, что у тебя язва желудка, чем признать, что у тебя депрессия, тревожность или какие-либо галлюцинации. Посещение психолога в обществе вызывает ироническое отношение, какую-то усмешку, улыбку, настороженность.

В американских школах, и даже в детском саду, проводятся тренинги для детей. Разбор конфликтных ситуаций, выяснение, как надо относиться друг к другу, как не применять насилие, не применять резких выражений, учиться регулировать конфликт. Есть такой цикл психологического тренинга: “Мы заботимся  друг о друге”, - с которым школьные психологи периодически приходят в  какой-либо класс. Особенно это принято в начальной школе и  средней школе. В старших классах это делается реже.

Хорошо поставлена психологическая подготовка подростков к возрастным гормональныи изменениям, к тому, что ты становишься  девушкой, становишься юношей. Конечно, к этим занятиям у школьников существует возрастное отношение - недостаточное осознание того, насколько это будет нужно в жизни.

Я бы не сказала, что уровень психологической компетентности у населения США выше. Хотя, конечно, статистически люди там чаще пользуются услугами психотерапевта.

Сейчас в Америке возрос интерес к нетрадиционным методам лечения. Когда я приехала туда в 1991 году, разрыв между традиционной западной медикаментозной медициной и альтернативной медициной был очень велик. Альтернативная медицина – это немедикаментозное лечение, всевозможные психотерапевтические подходы для лечения психологических проблем, включение в психологию разнообразных подходов и методов, - таких, как трансперсональная психология, гештальттерапия, всевозможные направления буддийской психологии, НЛП, эриксоновские методы. Альтернативные направления стали бурно развиваться в Америке за последнее десятилетие, и люди стали проявлять к ним интерес.

Я занимаюсь также и лечебным массажем. Перед отъездом я закончила в Москве специальные курсы и в США закончила  курсы и получила лицензию. Эти знания  использую в телесно-ориентированной психотерапии.

Лида, с какими проблемами чаще всего обращаются к Вам клиенты?

Часто обращаются с жалобами на низкий уровень энергии: “Нет сил продолжать жить”. Наиболее часто такие жалобы встречаются у людей с депрессиями. Таких пациентов очень много. Я с ними провожу экзистенциальную терапию и телесно-ориентированную психотерапию, применяю массаж, энергетические методики.

Иными словами, Ваши универсальные знания делают Вас более конкурентоспособной среди стандартно подготовленных американских психологов. Не вызывает ли это напряженности в отношениях с коллегами?

Я оказалась достаточно конкурентоспособной, и мой бизнес успешен. В Москве я привыкла, что существует настоящее содружество психологов, мы делились проблемами, делали совместные проекты. Приехав в Америку, я  пыталась, конечно, жить и работать по-московски. Я нашла каких-то частных психотерапевтов, пыталась установить добрые неформальные отношения. Иногда мы работали через дверь, рядом. Ты приходишь поговорить по душам, поделиться профессиональными проблемами, а в ответ -  полная закрытость. Люди очень мило улыбаются, и все.

Но ведь Вы теперь, Лида, им конкурент.

Да, теперь я конкурент. У меня своя ниша. Я работаю практически с той же клиентской базой. Профессионального общения не получается. Все мои попытки установить неформальные отношения закончились провалом. Ощущения радости от профессионального общения там не получишь. Конечно, существуют конференции, но общение носит сугубо формальный характер. Друзей среди коллег у меня больше из других штатов, чем из своего региона.

Лида, не могли бы  Вы как-то классифицировать тех, кто к Вам  обращается за помощью: по социальному статусу, по образовательному уровню?
Очень разные обращаются ко мне люди, и поэтому у нас существует скользящая шкала расценок. Со временем приходит опыт, и ты видишь, как расценивать клиентуру. Есть клиенты, которые готовы платить большие деньги за услуги. Они могут себе это позволить. Есть и другие клиенты, которым мы назначаем минимальную оплату. Для них существует система скидок.

Лида, Вы работаете с клиентами с любой психологической проблематикой или есть какие-то ограничения?

В начале я открывала себя для любой работы. С чем идут ко мне, то и беру, если чувствую, что могу это сделать. Теперь мы уже выбираем. Людей с тягой к наркотикам и алкоголю я не беру. Я считаю, что с этими людьми нужно работать в клинических условиях. Есть, конечно, направления, которые сложились исторически, и если есть время, я беру людей с этими проблемами, а есть направления, которые я рекламирую. Это направления, которыми я хочу сейчас заниматься.

Как можно оценить Ваших клиентов по образовательному уровню?

Как правило, это люди с образованием, начиная с бакалавра и выше. Большой слой клиентов – это профессура. Весь философский департамент, психологический департамент и другие преподаватели - мои клиенты. Мы проводим как индивидуальную работу, так и выездные лекции, короткие семинары на местах. Мы также организуем семинары и у нас в Центре.

У меня много клиентов, которые интересуются проблемами личностного роста, своей внутренней состоятельности как человека и как профессионала. Сейчас очень актуальна “терапия Линии Времени” (“TimeLine Therapy”), исследования прошлой жизни. Образованным людям очень интересно разобраться в себе и проанализировать, что же у них там, в подсознании, варится, какие образы возникают, как это соотносится с их сегодняшними проблемами и поможет ли разрешить сегодняшние конфликты.

Есть, конечно, работа, которая тебе присылается по официальной “разнарядке”. Это вопросы контроля эмоций, требования к управлению стрессом. В этом случае приходят люди с разным образовательным уровнем.

Лида, как часто приходится сталкиваться с такой ситуацией: Вы берете клиента, начинаете с ним работать, а потом становится ясно, что его проблемы - вне Вашей компетенции. Скажем, это психиатрические проблемы. Как в этих случаях поступают у Вас профессионалы?        

В этом случае я рекомендую клиента другому специалисту. Поэтому очень хорошо иметь знакомых в смежных областях. Тогда знаешь, что направил клиента  к хорошему специалисту. Если человек к тебе пришел, ты чувствуешь за него ответственность. Поэтому для меня очень важно установить  контакты с хорошими специалистами из смежных областей.

Лида, расскажите, пожалуйста, о своих профессиональных пристрастиях сегодня.

Меня всегда интересовала проблема этнографического целительства. Часть семинаров, которые мы проводим, это семинары, связанные с выездом на “места силы” - места, которые связаны с сильной энергетикой, где определенный вид работ будет проходить очень успешно. Россия тоже богата такими сильными энергетически местами. Мы проводили недавно семинар на Гавайях, который назывался “Пробуждение внутреннего целителя”. Это связано и с нашим телесно-ориентированным подходом, и с даосским отношением к здоровью. Восприятие человека как микрокосма в макрокосме. Каждый человек внутри себя имеет этого целителя, внутреннего шамана, которого можно активизировать. И если этот внутренний целитель пробужден, человек начинает восстанавливаться и душевно, и физически, и умственно. Начинается восстановление здоровья в целом.

Наш семинар разработан на основе направления, которое называется “целительное дао”. Мы его дополняем нашим психологическим контекстом, так как в даосизме не существует проблемы тела. Например, боли в печени, с их точки зрения, связаны с проблемами неконтролируемой злости и ярости. Если эти эмоции выходят из-под контроля, возникают проблемы с этим органом. Каждый орган накапливает определенные эмоции. Если у человека эмоции в дисбалансе, то можно предсказать, работа какого органа разбалансируется. И наоборот.

Лида, это направление для тебя является новым?

Я занимаюсь этим последние пять лет. Я даже ездила в Таиланд, чтобы получить сертификат по “Космическому целительному ци-гуну” у мастера Мантак-чи (Mantak-Chia) в целительных даосских садах. Это направление я развиваю и люблю. Это моя практика самовосстановления. Для психолога одним из условий успешности бизнеса является умение постоянно находиться в состоянии внутреннего здоровья. Если ты не найдешь для себя какую-то практику, которая тебя поддерживает, то совершенно развалишься. Ведь не случайно,  что сейчас в Америке, согласно статистике, больше всего самоубийств среди психиатров. Среди психиатров, но не среди психотерапевтов, которые раскрыты для таких самоподдерживающих практик. Ты учишь людей и учишься сам ценить момент, процесс. Быть здесь и теперь, развивать свою осведомленность.

Лида, Вы теперь живете в другом городе - Сиэтле, более крупном, чем Элленсберг. Были у Вас проблемы с клиентурой на новом месте?  

Проблем не было. Пять лет мы жили в Элленсберге, построили там бизнес, и сейчас сохранили там клиентуру. По субботам и воскресеньям мы работаем в Элленсберге. У меня на три месяца вперед расписаны все дни все по часам. В 1995 году мы переехали в Сиэтл, купили там дом. Как правило, чтобы построить надежную, хорошую практику, нужно потратить около трех лет. В Сиэтле клиентура у нас стала появляться сразу, и за три года уже сложилась надежная, хорошая клиентура. Идет также постоянный приток новых клиентов. В Сиэтле даже перспективнее жить, потому что это большой город. Всегда хорошо иметь постоянных клиентов, которые регулярно приходят к тебе за поддержкой, а другие клиенты  приходят на курсы, состоящие из трех-пяти сеансов.

Лида, можно ли сказать, что Вы можете начать заново свой бизнес практически в любом городе США, если в этом будет необходимость? 

Да, я могу так сказать.

Наверное, Ваш успех объясняется и Вашей инициативностью, желанием постоянно учиться и двигаться вперед, Вашими личностными особенностями и профессиональными качествами. Спасибо за искреннее интервью. Было очень интересно с Вами беседовать.  Желаем дальнейших успехов в работе!

                                                            Интервью провел А. А. Жигарьков

«Психологическая газета: Мы и Мир»(№9)2001  

Наверх

| семейная консультация | мнение профессионала | зеркало | психология и культура | психология бизнеса | на досуге | Наши за бугром |

    Rambler's Top100

При использовании материалов сайта ссылка на "Психологическую газету: Мы и Мир" или на сайт обязательна